подножию лесистых гор, толпятся возле дороги опрятные домики; это как раз полдороги от Тбилиси к Орджоникидзе.
День был воскресный. Я пошел на колхозный базар, где продаются куры, мацони, грецкие орехи, чеснок, стопки душистого грузинского хлеба, и стал предъявлять местным жителям фотографию с лермонтовского рисунка.
Очень скоро я достиг значительных результатов: превратил базар в настоящий базар. Все перестали покупать, все перестали торговать. Фотография пошла ходить из рук в руки. Послышались советы: надо ехать в Ананури, обратно, километров за двадцать. Там и церковь, и крепость, и тоже Арагва течет…
Я только что миновал Ананури и сам догадался, конечно, еще раз осмотреть Ананурский собор.
Я сказал им об этом. Мне возразили: не так хорошо посмотрел, как надо, у молодых глаза зоркие, если посмотрят – покажут.
Я пригласил в машину трех юношей – порывистых и молчаливых; поехали мы в Ананури, со всех сторон обошли знаменитую крепость. Воздвигнутая на пологой горе, она господствует над окружающей местностью. Река течет здесь спокойнее; зеленые склоны гор, прикрытые одеялами посевов и пашен, расступаются, образуя долину. Ни утесов, ни скал… Словом, проводники мои убедились, что на рисунке точно не Ананури.
В Пасанаури я с ними расстался.
Отсюда с каждым поворотом дороги окрестность резко меняется. Все сильнее шумит река. Прохладнее и словно легче становится воздух. Пасмурно. Лесистые склоны кончились. За ближними зеленеющими горами поднимаются строгие сине-лиловые горы; в углублениях и складках их гранитных вершин отливают атласом снега. Нельзя оторваться! Много удивительных мест на Кавказе, но Военно-Грузинскую дорогу словно смонтировал великий художник. Она как кинолента, в которой нет повторений, нет лишнего: вся она – чередование контрастов.
У подножия Гуд-горы в Кайшаурской долине расположено селение Квешеты. Прежде это было знаменитое место. Здесь находилась резиденция начальника горских народов и почтовая станция. Здесь ночевали те, кто совершил переезд через Крестовую гору, и те, кто, едучи с юга на север, готовился его совершить. Тут ночевал Грибоедов. Тут родились великие строки Пушкина:
На холмах Грузии лежит ночная мгла.
Шумит Арагва предо мною…
В этом месте стоял духан, упомянутый Лермонтовым на первой странице «Бэлы».
С тех пор много воды унесла шумящая Арагва. На месте духана выстроен сельский продмаг. По случаю воскресного дня возле него было весьма оживленно. Только лошади, оседланные и с перекидными ковровыми мешками – хурджинами, – лениво дремали у изгороди.
Я вылез из машины и стал предъявлять толпившимся возле продмага фотографию лермонтовского рисунка. Послышались голоса, что надо поехать в Ананури, что в этих местах нет похожей церкви и крепости.
Но тут молодая колхозница, по имени Русудан, выдвинулась вперед и сказала:
– Покажите поближе то, что издали видела…
Я передал ей фотографию.
Взглянув, она посоветовала:
– Возьмите хорошую лошадь и отправляйтесь к верховьям Арагви. Там в осетинском ущелье Гуда найдете, что ищете.
Другие ей возразили:
– Зачем ему садиться на лошадь! Тучный человек – не привык ездить. И куда ты хочешь послать его – там нет ни церкви, ни крепости, давно все упало, одни камни лежат. Что там увидит?
– Хорошо помню, еще в школе учила, – ответила молодая женщина, – что Лермонтов, когда почтил Пушкина стихотворением, к нам прибыл и погостил у нас. Но это было уже сто лет назад с лишним. Может быть, когда Лермонтов ездил к истоку реки – церковь и крепость стояли, а за это время упали, и потому одни камни лежат?
В ответ, смеясь, зашумели:
– Камнями угостить его хочет. Человек не за этим приехал. А если камнями интересуется, зачем ему так далеко ехать? Старая башня и там вон упала – в ущелье, и там – на горе. Туда пусть пойдет…
– Меня лучше послушайте, – сказала колхозница, обращаясь ко мне. – Я вам хорошо посоветовала.
Я не мог сразу воспользоваться этим советом. Было уже часа два, а лошадь и проводника достать не так просто. Поездку к верховьям Арагвы пришлось отложить, а тем временем я решил пройти по старой Военно-Грузинской дороге, которая прежде шла от Квешеты на Кайшаури и дальше к Крестовой – совсем не так, как сейчас. В 60-х годах прошлого века дорогу по берегу Арагвы продлили до селения Млета, взорвали там могучие скалы и, минуя станцию Кайшаури, проложили удобный зигзагообразный подъем, который сравнивают чаще всего с серпантином. А прежнюю трассу Квешеты – Кайшаури – Крестовая, которая шла на Гуд-гору без всяких зигзагов, поднимая путешественника на протяжении трех верст на высоту целой версты, с тех пор забросили. А между тем по ней-то и ездили прежде. Именно эта часть дороги описана в «Герое нашего времени».
Машине не взять такой крутой уклон, и мы решили с шофером: он поедет обычным путем и будет ждать меня под Крестовой, а я, сократив расстояние вдвое по старой дороге, приду туда к вечеру.
Когда машина ушла и, выражаясь лермонтовским слогом, пыль змеею завилась по гладкой дороге, – я стал искать попутчиков на Кайшаури. Откликнулись дети: они идут, они укажут дорогу…
За углом продмага внизу, в глубоком ложе, кипела и стремительно улетала Арагва. Вместо моста через нее перекинуто бревно необычайной длины. Сбоку – ни перил, ни веревки…
Постукивая по бревну тростью, стараясь не смотреть вниз, опасаясь зажмуриться, потеряв интерес к окрестностям, одеревенелый, ступал я, и шумела Арагва подо мной.
В середине произошла остановка.
– Не туда помещаете ногу, – беспокоились дети, перебежавшие уже на тот берег. – Посмотрите, куда собрались пойти!
Тогда я лег на бревно и, зажмурившись, пополз, как под пулеметным огнем.
– Может быть, забыли что-нибудь купить в магазине? – фыркая, спрашивали дети, когда я, добравшись до берега, чистил костюм. – Хорошо будет, если еще раз пройдете.
Но мы уже были на другом берегу!..
За рекою – селение. Сразу за ним – подъем, подобно карнизу огибающий гору, иссеченный промоинами, прижатый к пропасти осыпями мелких камней. Он идет, разворачиваясь, над излучиной Арагвы, и Арагва уходит все ниже… Мы вышли на обрывистое плато. Изумрудно-зеленое, оно поросло кудрявым кустарником. И горы, кажется, придвинуты так близко к этой площадке, что еще бы немного – и их можно коснуться рукой. На самом же деле горы с обеих сторон отделены от этого зеленого плоскогорья долины. К склонам величаво-пустынных гор прилепились селения, и в каждом – древняя четырехугольная башня. Сурово. А туда – в сторону Тбилиси!.. Прячась порою в
